Где-то так я себе все и представлял, стоя с сигаретой на крыльце мотошколы и подрагивая на апрельском ветру своей могучей тушкой в 54 килограмма весом. Фантазии бараний вес не мешал. Фантазии тогда вообще ничего не мешало. Можно было, поправляя очки, намечтать себе Харлей, которого никогда не видел, можно было «так уж и быть» намечтать Яву. Никаких сложностей, ну разве что сложный вопрос, какого размера должна быть грудь у той, восторженно прижимающейся девахи и степень ее же восторженности. Рядом стоял Мишаня и в мечтах пиздил ногами Жоффрея де Пейрака, чтобы увезти прекрасную Анжелику в деревню под Рязанью и там.. Ну это уже его фантазии. Главное, мы получали права категории А, чтобы ехать далеко, через страны и континенты, может даже до самой Ивантеевки. Харлеи они такие, не ломаются, хоть весь мир обогни.
Первое протрезвление наступило при подбитии денежных средств. Оказалось, что при всех манипуляциях денежного бабла хватает аккурат на мотоцикл Сова-175, адского последыша Восхода. Восторженная деваха быстро худела в грудях, грешна земля приближалась. Но охота пуще неволи.
Как-то все у нас всегда через жопу, даже мотоциклы продают непонятные персонажи, чей удел уж никак не мотоциклами от Коврова торговать. В нашем случае продавцом выступал бывший клавишник группы Электроклуб, в процессе заполнения бумаг рассказывающий и про Талькова, и про Аллегрову, мол она… Ну да это неинтересно. Интересно то, что через два дня мы чесали затылки возле двух ящиков, содержимое которых сулило мужественные приключения и трепетный «хотя бы» третий размер у восторженной нажопницы. Надо было просто собрать свое счастье.
Мужественные приключения начались сразу же. То есть еще до первой поездки. Ибо мотоцикл не ехал. Точнее он ехал, но вел себя при этом как капризный ишак. Плавно не трогался, всячески выебывался и в какой-то момент срывался с места и норовил уебаться всей своей вихляющейся массой в Волгу с нечастыми еще кавказцами. Кавказцы пугались дыма и рева, протягивали «Э-э-э,брат, ты в ту сторону ездий, да?» и сваливали от греха подальше. С испугу и по неопытности я тормозил всеми имеющимися в наличии пятками, стер кеды и в один из резких стартов встал-таки «на козла», сим способом мощно отбив себе спину о колотый кирпич дорожки.
Три дня этой душевной ебатории принесло два результата. То, что у нового же мотоцикла нужно менять карбюратор на чешский Йиков, и что у мотоцикла впредь есть гордое имя Помойка. После внезапного обрыва троса сцепления понимание правды жизни отодвинуло Ивантеевку и уменьшило восторженные сиськи до второго размера. Мишаня грустно курил, де Пейрака в мечтах больше не пиздил, смотрел в грядущее уныло и прикручивал на место вылетевшую флейту глушителя.
Что характерно: вдоволь наиздевавшись над нами, Совы впредь не ломались ни разу и весело пожирали бензин, масло и километры. Мы мотались днями, ночами, стараясь только не выезжать за пределы области, ибо «ну его нахрен на всякий случай». Мотоциклы показали себя неплохими внедорожниками, выезжая из потрясающих ебеней, куда завести их могла только наша непроходимая тупость и идеи типа «интересно, а что там за болотом?» Мы замахивались уже на Крым, когда теплой июньской ночью кто-то «хитрый и большой» взял мой мотоцикл, так сказать, навсегда покататься, чтоб ему на женщине всегда икалось. Потом пошли совсем другие мотоциклы, но мне до сих пор кажется, что на Сове я не докатал положенного, не реализовал тот юношески придурковатый драйв и молодецкую придурь. Было еще куда ехать, было.